Это постпанк и закладки посланием лягут
в слякоти съеденной волчьей ягоды
в лесу памяти, где потерялся ты.
Не внесено ни смысла, ни ясности
и только гитарный визг - праздник.
Китам ведь на берег выбрасываться
нравится. Верю. Лицемерием мерить
мел надо уметь. Правда не тлеет
не горит. Не в ритм. Нигде. И не говори,
что я не слушаюсь алгоритмов,
по которым светят все фонари
на этой улице, где мы умерли,
где подлецы, словно нули, не рулят,
где пули отливают из букв и бьют ими
и на вершине стимул, и на брешь, на штурм
пока не настигла нас набережная неисцелимых.
Неиспепелены, не сгинули. Не на стиле мы.
Не смотри так, я смелый ведь, а мосты
долго горят. Прости, не было рядом,
когда проступил водяной знак на памяти,
это значит - не поддельная, а нормальная.
Зрячим, не потеряным, но реальным, ведь,
я останусь, если не говорить, а слова
в действия обращать, и в, конечно же, песни.
Два года, акации. Твоё, называется, если
разумное количество референсов есть.
В противном случае спустить с лестницы
смотря, когда лес не вернется на место,
и книгам настанет конец.

Не выходи из комнаты, не находи искомое,
оставайся в коме, набив оскомину комиксов.
Насколько много фраз и кроет нас,
настолько я останусь участным.

За кривым забором лежат рядом, запомни,
я там, и ты тоже окажемся, как не больно.
Нам с тобой в пору настоящая прорубь. Бой
каждый последний. Бойтесь жалости, как спасения
этой осенью, где нас нет. Проседь на свет,
просим на смерть смотреть. На снег хлеб сеять,
наследников семьями ссылкой в сибирь. Серия
кончается клифф-хэнгером во спасение,
но сезон не доснят и не будет, закрыли, ведь.
Но сегодня я спятил и пули зарыты в нервы.
Этот путь верный. Отопру двери времени,
и сбегу, ободрав колени, к рефлексии в плен.
Первым быть некрасиво, не просили. И шли
туда, где казино всегда в выигрыше, а мы лишние.
Этот поток сознания затопил этажи и выше и ниже.
Это не я нишевый, а вы глупые, как мальчишки,
отдающие глаз кота, для важности. Не молчи,
когда нападают, а ты потерял ключи к раю.
Кричи, если ты крайний, но не короче страдания
станут, а каменней. Мы оставлены на века и ногами
вперёд. И водяный знак покажет, кто врёт.
Перо, для письма, или всё таки под ребро,
выбирай что тебе удобно, и как родное,
Но не останется никого, кто понял,
почему Монте-Кассино, поляки, покойники.
Пролетит зимородок, помашет и сбросит бомбы.
Это окончательный вариант, готовый
к тому, чтобы меня запомнили.
Загоны закончились. Я закрою
дверь и мой почерк станет разборчивым.

Не выходи из комнаты, не находи искомое,
оставайся в коме, набив оскомину комиксов.
Насколько много фраз и кроет нас,
настолько я останусь участным.